Герой Советского Союза Бауыржан Момышулы - личность неординарная, многогранная. Для одних - неукоснительно и безоговорочно уважительная, для других - вызывающая зависть, а порой даже страх. Но с кем бы ни встречался за всю свою жизнь легендарный полководец, у каждого в памяти остался свой Бауыржан. Одним из тех, кто был знаком и общался с батыром был казахстанский государственный и партийный деятель, дипломат Михаил Исиналиев. В своем небольшом рассказе, партиец рассказал, каким для него был известный писатель.
"Как и многие, я знал Бауржана Момышулы по книгам о нем и его собственным книгам. Нас, молодых, распирало от гордости, что есть такой герой войны - казах. И огорчало, что на его груди не сверкает Золотая Звезда, мы тогда еще не понимали, что его Звезда ярко светит не на лацкане пиджака, а внутри, в душе, в сердце.
Я познакомился с ним в начале 60-х годов через одного из интеллигентов «высшей пробы» Ильяса Омаровича Омарова, в то время работавшего заместителем Председателя Госплана, впоследствии плодотворно работавшего Министром культуры.
После первого знакомства с Бауржаном Момышулы я многие годы часто и по разному поводу встречался с ним как в домашних условиях, так и на официальных мероприятиях. О нем высказывалось немало противоречивых суждений. Думаю, это объясняется иногда проявляющимся его взрывным характером. Но когда такое случалось, его тоже надо было хорошо понимать. Резкость в его поведении была не проявлением бестактности и грубости, а искренней нормальной реакцией человека Чести и высокой Добропорядочности на фальшь, бюрократизм, беспардонность того или иного чинуши, независимо от национальности и ведомства, в котором тот служил. Как истинно творческая личность, он ценил Человека, а не кресло, занимаемое им. Собеседник он был отменный, мог вести диалог мудро, аргументировано. Как профессионал-военный, мысли формулировал четко и кратко. Иногда нарочитой резкостью он как бы проверял и собеседника, насколько тот умен, выдержан, терпелив и мудр.
Мне лично импонировал его открытый, прямой характер и умение вести разговор как с равным, без покровительственно-поучительного тона, хотя по многим параметрам как интеллектуальным, так и жизненному опыту, он был на несколько голов выше многих своих собеседников, включая и автора этих строк. Вспоминаю несколько небольших эпизодов, которые без лишних слов характеризуют его, каким он был в реальной жизни. В 1965 году, после долгого перерыва, впервые широко отмечался Праздник Победы. Торжественное собрание проходило в театре оперы и балета им. Абая. Накануне были разосланы пригласительные билеты и в первую очередь известным ветеранами войны. Бауржан Момышулы был в списках Президиума собрания. Причем ему адресовали два билета один через Союз писателей, другой (в порядке подстраховки) - через Казвоенкомат. Но по оплошности никто билеты ему домой не отравил, а просили его самого прийти за ними. Это его взорвало.
Минут за 20 до начала собрания, я, как второй секретарь горкома партии, проверяю готовность Президиума и зала. В накопителе, где предварительно собираются члены Президиума, Бауржана Момышулы нет, думаю, наверное, в холле или зале беседуют со своими товарищами. И тут меня подзывает Ильяс Омарович и говорит: «Твой Бауржан-ага дома «бушует». На собрание он не придет. Только ты сам сможешь его сюда привести». Благо, жил он рядом с театром по ул. Фурманова. Я как ошпаренный выскакиваю на улицу, хватаю первую попавшую «Волгу», как раз подъехал генерал-лейтенант Г. С. Евдокименко, и мчусь на квартиру к Бауржану. Дверь открывает жена и сходу говорит: «Твой ага в спальне, иди сам говори с ним». Он был уже «на взводе», и встретил меня суровым вопросом: «Почему секретарь горкома партии не на собрании?». «Я приехал за Вами. Срочно одевайтесь. Какое же это торжественное собрание в день Победы и - без Вас». Он был неумолим: «Я лично приглашение не получал. Как секретарь горкома партии ты не обязан нас по одиночке собирать». Тут же берет лист чистой бумаги, наполовину разрывает и пишет: «Секретарю горкома партии. Наша организация - Союз писателей - умная, а руководство глупое», подписывается. После этого наливает себе и мне по стопке коньяку, «выпей со мной за День Победы и езжай на собрание». Зная его характер, не трачу время на разговоры: «Через пять минут у подъезда Вашего дома будет стоять машина, и там же на Ваше имя будет пригласительный билет в Президиум. Одевайтесь, выходите и не опаздывайте». Мчусь обратно в театр, ответ работник горкома партии Лидия Ивановна Дубовая на этой же генеральской машине отравляет билет. Время начала собрания. Весь Президиум во главе с Д. А. Кунаевым рассаживается. Председательствующий объявляет собрание открытым. Проиграл гимн. И перед тем как был приглашен на трибуну докладчик, в Президиум поднимается сам Бауржан Момышулы. Он идет с гордо поднятой головой, в военном френче,' подняв в знак приветствия правую руку с открытыми ладонями. Не спеша, проходит на оставленное для него место в первом ряду Президиума. Зал вмиг встает и, стоя, аплодисментами приветствует легендарного героя войны. В перерыве Ильяс Омарович обнимает меня и шепчет мне на ухо: «Я знал, ты и только ты сможешь привести его».
Однажды он пришел на прием в горком партии, секретарь, естественно, доложил, а и я тут же просил пригласить его вне очереди, а он не заходит. Уже после того, как я принял несколько человек он зашел. И с порога: «Ты почему меня публично оскорбляешь?» Недоуменно смотрю на него. А он: «У тебя в приемной полно народу! Я по-твоему должен зайти без очереди? Чтобы потом говорили: «Какой Момышулы нахал, без очереди зашел к секретарю горкома партии» (ох, уж это наша психология очередников).
Он коротко изложил свой вопрос. Я тут же созвонился с председателем горисполкома. После чего я продолжил разговор и начал расспрашивать о семье. Он прервал мой вопрос и сказал: «Мой доклад, с чем я пришел, окончен, у тебя там в приемной сидят люди, и если хочешь знать о своей женге - приходи вечером на чай, там все и узнаешь». Вот так и попрощались. Было дело, лежал он в больнице. В это время там же лечился и мой отец, фронтовик, бывший рядовой солдат и конюх. Человек он без какого-либо образования, в общем, неграмотный, но от природы наделенный недюжинным умом и острым языком. Вот они, два фронтовика, познакомились, видно, друг другу пришлись по душе. После этого Бауке мне говорит: «Нет, ты не Исиналиев, вот отец твой - это действительно Есенали». И при каждой встрече спрашивал о нем и слал приветы.
Накануне одного из майских праздников утром заходит помощник Дмитрий Ефимович Старостин, полковник в отставке, бывший начальник штаба дивизии, человек строгий и сдержанный, а тут, улыбаясь, говорит: «Вам телеграмма, почитайте». И вправду - сверху лежит поздравительная телеграмма. Она была из Сары-Агача, от Бауржана Момышулы, где он отдыхал с.женой.
Он поздравляет отца, меня и семью с майским праздником. В конце приписка: «Докладываю, что гвардии полковник в отставке находится в форме и норме Бауржан Момышулы». Я про себя рассмеялся. Это полушутливое «в форме и норме» имело свою историю.
Еще ранней весной в зале Верховного Совета проходил Съезд Союза писателей республики. Во время выступления секретаря ЦК Имашева С.Н., Бауке, сидя в Президиуме, громко подал какую-то реплику. Саттар Нурмашевич, тоже бывший фронтовик - десантник, человек с железной выдержкой, не обращая внимания, продолжил свое выступление.
Но после съезда замечание было сделано мне. Что, мол, некоторые писатели-коммунисты проявляют бестактность, а секретарь горкома, дескать, им потворствует. Я, что говорится, спустил все это на тормозах.
А через какое-то время, когда оказались втроем - Бауке, Ильяс Омарович,- я решился напомнить об этих двух эпизодах. Ильяс Омарович подхватил: «Бауржан, за пределы дозволенного выходишь ты, а расхлебывается за тебя твой братишка». Я думал, сейчас Бауржан-ага вспылит, но он не стал дальше развивать эту тему. «Все ясно. Я тогда переборщил. Но и Имашев тоже хорош! Ладно, забудем это дело. Считайте, что я в форме и норме». Вот это «в форме и норме» он напоминал теперь в своей телеграмме.
Некоторые из наших аксакалов писателей хорошо владели арабской письменностью и, когда нужно, умело пользовались ей в своем творчестве.
Бауржан-ага тоже владел арабской письменностью. Были такие моменты, когда он, Г. Мусрепов, я оказывались рядом на каких-то собраниях. И тогда они шутливо «издевались» надо мной, сидели с двух сторон и через меня друг другу передавали записки на арабском языке, потихоньку ухмыляясь себе в ус, потом Габит-ага говорит: «Бауржан, а хорошо, когда «начальство» неграмотное, ему хочется знать, о чем мы переписываемся, но в нашем письме оно ничего не смыслит».
Тогда я говорю: «Габеке, я ваши записки не буду передавать», он: «А я передам в зал девушке секретарю, а она из зала будет приносить в Президиум Бауржану». Умели они отвлекаться и отвлекать от иногда скучных, неинтересных ораторов.
Проходил обмен партийных билетов, я в это время работал в ЦК заведующим Отделом культуры. Мне позвонили из Советского райкома партии и спрашивают, как быть с Бауржаном Момышулы? У него в учетной карточке записано давным-давно партвзыскание, а он не подает заявление о снятии. Что ему взыскание переписывать в новую карточку? Я знал эту историю, взыскание он получил в незапамятные времена, когда разошелся с первой женой. Разговор на эту тему уже заходил раньше. И Бауржан-ага тогда одному из секретарей райкома партии сердито сказал: «Я что писал Вам заявление, чтобы Вы наложили на меня партвзыскание? Ведь не писал же. Вы сами сочли мой поступок наказуемым, сами записали выговор. Сами и снимайте. Я писать ничего не буду». И не написал. Новая учетная карточка была чистой, без злополучной записки.
Очень жаль, конечно, что при жизни не состоялось официальное признание его фронтовых заслуг, как Героя Советского Союза, хотя фактически ОН бьш Героем, признанным самим народом.
В 1966 году знаменитая 8-гвардейская Панфиловская дивизия дислоцировалась в Эстонии. На праздновании 25летия формирования дивизии пригласили делегации из Казахстана, Киргизии, Узбекистана, Москвы, где проживали бывшие панфиловцы. В г. Таллин на юбилей приехали Маршал Советского Союза К. Рокоссовский, маршал артиллерии В. Казаков, другие военачальники, бывшие командиры соединений, комиссары дивизий, жена Панфилова - Мария Васильевна, дочь - Валентина Ивановна, Казахстанскую делегацию в составе пяти человек поручили возглавлять мне. Вот тогда в неофициальной обстановке я одного за другим, знавших события тех дней, расспрашивал - почему Бауржану Момышулы, легендарному панфиловцу, не дали звания Героя. Мнение их сводилось к одному - главному, что подтвердил присутствовавший полковник в отставке Лавриенко, бывший один из политработников Панфиловской дивизии, прямо приложивший руку К официальной характеристике. Бауржан был настоящий воин и герой. Но кроме того, он был человек независимых суждений. Он был горяч, патриотичен - не только как гражданин и воин Советской страны, но и казах, любящий свою Республику, своих соплеменников. И в глазах ортодоксов он выглядел националистом, не признавшим штабных шаркунов. Этот несправедливый отзыв тыловых завистников и сыграл свою роковую роль.
В 1970 и 1975 годах, накануне празднования 25 и 30-летия Победы, я дважды заходил к Димашу Ахметовичу Кунаеву с предложением ходатайствовать о присвоении Момышулы звания Героя Советского Союза. Димаш Ахметович, в обоих случаях сказал: «Ты хорошо знаешь эту историю, пока в Глав Пупр. Советской Армии сидит начальником Епишев и в архивах лежат отрицательные характеристики на Момышулы, никто наши предложения не поддержит». Что было раньше, не знаю, но при мне официальные ходатайства из Казахстана о присвоении звания Героя не направлялись, ссылаясь, что раньше просили, но отказывали. Все это, конечно, не могло бесследно пройти во всей его послевоенной жизни.
Этот на вид суровый и жесткий человек в душе был легкораним. Хорошему и доброму делу мог радоваться, как дитя. Я никогда не забуду его сияющие глаза и просветленное лицо, когда Указом Президиума Верховного Совет СССР его наградили Орденом Трудового Красного Знамени за заслуги и большой вклад в советскую литературу. К его боевым фронтовым орденам прибавился орден Трудовой. Он не был тщеславным человеком, и не орден поднял его дух, а официальное признание его заслуг, как творческой личности, как писателя, вложившего свою лепту в литературу. И официальное признание его заслуг, как писателя, было тем ярким лучом света, что освещал его жизнь в непростые для него послевоенные годы. Кадровому военному, полковнику, закончившему войну командиром дивизии, окончившему военную Академию и самому преподававшему в военной Академии не дали заслуженного им в бою звания Героя и генерала после окончания Академии. Слава его перед потомками от этого не поблекла, а еще глубже запечатлелась. Он - Герой и Легенда не в списках и книгах, а в наших сердцах, в памяти поколений. В 1990 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР ему посмертно было присвоено звание Героя".
