Sarbaz.kz

Власти Беларуси долгое время уверяли, что проблема домашнего насилия в стране «не настолько остра, чтобы говорить о необходимости принятия специального закона». После 2020 года на волне ликвидации и так немногочисленного сектора неправительственных организаций закрывались в том числе инициативы, которые помогали белорускам в кризисных ситуациях.

Полностью уничтожив НПО-сектор и закрыв инициативы по борьбе с домашним насилием, в 2023 году Александр Лукашенко потребовал «выкорчевывать» из общества насилие над женщинами и детьми «самыми жестокими методами». Но как это сделать, Лукашенко не уточнял, а о рассмотрении закона о домашнем насилии речь так и не зашла.

Только по официальным заявлениям, ежегодно в Беларуси регистрируется около 80 тысяч сообщений о домашнем насилии. Это минимум 219 фактов насилия в день. Население Беларус составляет чуть более 9 миллионов человек. Каждое третье убийство совершается руками близких. Но понять реальный масштаб домашнего насилия в стране очень трудно. Централизованная статистика не публикуется, островки поддержки ликвидированы, а конкретные истории лишь изредка просачиваются в медиа.

Настоящее Время подготовило материал о том, как в нынешних условиях в Беларуси оказывают помощь пережившим насилие, как добиться наказания для агрессоров и как политика в стране влияет на уровень партнерского насилия, передает Sarbaz.kz. В материале по ссылке в тексте описаны сцены насилия.

В отличие от некоторых стран Запада, в Беларуси закон об изнасиловании не содержит отдельных положений о супружеском изнасиловании. По данным НПО, случаи супружеского сексуализированного насилия в стране не рассматривались, и уголовные дела не возбуждались, если они не были связаны с серьезными отягчающими обстоятельствами, такими как смерть или прямая угроза жизни пострадавших. Тема сексуализированного насилия в браке в белорусском обществе остается табуированной и приватной.

«Например, изначально всего 3% обращений на онлайн-линию для пострадавших от домашнего насилия было связано с сексуальным насилием в браке или партнерских отношениях. Но после проведения информационной кампании о том, что принуждение к сексу в браке – тоже насилие, количество обращений выросло до 18%», - рассказали правозащитники организации Oliviahelp.org.

Жертвы домашнего насилия сталкиваются с виктимблеймингом даже у медицинских работников. Дарья (имя изменено), после очередного избиения, попала в травмпункт, где произошел следующий разговор.

«В больнице был очень неприятный комментарий от врача. Невролог мне сказал: «Подумаешь, муж бьет! А кого не бьет? У вас опухоль в голове – вот это пострашнее», - поделилась девушка.

Многие женщины, пострадавшие от физического насилия, годами живут с головными болями, тошнотой и проблемами с памятью и концентрацией. Без надлежащего лечения существует риск повторных травм, которые могут иметь кумулятивный результат. Это может привести к хронической травматической энцефалопатии (или так называемой деменции боксеров), депрессии, суицидальности и неврологическим заболеваниям, подобным синдрому Альцгеймера.

Несмотря на тяжесть травм, полученных Дарьей, суд приговорил агрессора к штрафу в размере 10 базовых величин (около 80 долларов) за травмы «средней степени».

Сегодня в Беларуси привлечь агрессоров к уголовной ответственности в случае домашнего насилия крайне сложно, говорят юристы Oliviahelp. При обращении нужно предоставить достаточные доказательства и провести все необходимые экспертизы. Тогда правоохранительные органы устанавливают характер и степень тяжести телесных повреждений и уже в зависимости от этого квалифицируют действия агрессора по статье.

Уголовный кодекс Беларуси предусматривает ответственность за убийство, умышленное причинение тяжкого, менее тяжкого телесного повреждения, изнасилование и насильственные действия сексуального характера. Если квалификация деяния не позволяет привлечь человека к уголовной ответственности, то агрессора можно привлечь к административной ответственности по статье об умышленном причинении телесного повреждения и иных насильственных действиях либо о нарушении защитного предписания, говорят юристы.

Однако существующая практика привлечения агрессоров к ответственности чаще всего ограничивается административными статьями, и приговоры выносятся по таким статьям, как мелкое хулиганство, причинение телесного вреда или оскорбление. Сексуализированное насилие в браке обычно не воспринимается как насилие вообще.

Дела по уголовным статьям за домашнее насилие заводят чаще всего лишь в случае совершения «серьезных», по мнению милиции, преступлений: тяжких телесных повреждений или убийства. Однако то, что квалифицируется как «тяжкое» телесное повреждение, тоже зависит от сотрудника милиции. Тем не менее до достижения критической точки агрессорам часто удается избежать наказания. А история Дарьи показывает, что даже при нанесении серьезных и тяжких телесных повреждений агрессор может все равно отделаться штрафом – ведь не всем пострадавшим удается своевременно и эффективно документировать травмы, а правоохранительные органы не всегда помогают обратившимся.

Недавний опрос, проведенный онлайн-линией для пострадавших от домашнего насилия Oliviahelp.org и Chatham House, показывает, насколько официальная статистика не отражает реальную ситуацию распространенности домашнего насилия в стране. Больше половины (50,8%) респонденток не сообщали о случаях насилия, и только каждая десятая (11,6%) обращалась за медицинской помощью после насилия, отдавая предпочтение телефону доверия и милиции.

«Почти вся статистика по теме скрыта, но судя по показаниям людей внутри Беларуси и по материалам в СМИ, картина домашнего насилия в стране очень изменилась. Сейчас это и огнестрельные ранения, и поджоги живого человека, облитого бензином, и много других ужасных происшествий. Неудивительно, что сведения о таких случаях не публикуются в официальных источниках», – заявила представительница по социальным вопросам Объединенного переходного кабинета Беларуси Ольга Горбунова.

Тенденция увеличения тяжести преступлений в случаях домашнего насилия связана с нормализацией насилия в обществе в целом, которая происходит в условиях репрессивного режима Александра Лукашенко, говорят правозащитники.